(no subject)
Oct. 20th, 2006 07:20 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
roizmanЯ всегда искал в стихах ощущение полета. И высоты.
(Полета нет. Окончился полет.
Разбег устал. Полет не начинался.)
Разбег не знал. Полет не намечался.
Разбег устал. И больше устает.
Все дальше от полета отстает.
Отстал, остановился и остался.
Еще не знал, что навсегда расстался.
Разбег бежит. И все. Летит полет.
Полет летит. Разглядывает небо.
Полет уверен, что разбегом не был.
Разбег у кромки поля, чуть дыша,
Остановился. Глаз не поднимает
И горько плачет. И не понимает,
Чем это он полету помешал.
1989 г.
И через семь лет:
…А еще сильней лететь
Только очень захотеть
Постараться разогнаться
Оторваться и взлететь
Широко раскинуть руки
Строго вытянуть носки
И над крышами разлуки
Заложить вираж тоски
.................................
Мы одни на целом свете
В этом мире мы одни
Только ветер ветер ветер
И огни огни огни…
1996 г.
…С последним стихотворением произошла досадная история. В гостинице "Центральная" был бар "Савой". На улице ледяной дождь и снег, темень. Я забился в угол, в голове полыхнуло. Сижу, записываю. Захлебываюсь словами, закомпоновать не успеваю - просто записать, дальше разберусь…
Вдруг шумно заваливает Олег Пасуманский с воднолыжником Бурматовым. Не трезвые. А бар помпезный был. Сидят какие-то фифы с претензией, пьют шампанское. Свечи горят. А эти красавцы плюхнулись за соседний столик, расстелили вчерашнюю газету, спросили пива, потом откуда-то вытащили две плоских воблы. Бурнаш (Бурматов) задрал свитер, на пузе у него обнаружился солдатский ремень, и он начал эту воблу об пряжку со звездой обстукивать. Обстучал, деловито передал Олегу. Олег поправил очки и начал эту воблу сосредоточенно чистить на газетку. Бурнаш в это время обстукивал вторую воблу. Дамы забеспокоились.
А я это все вижу краем глаза. Вчерашняя газета вся в масляных пятнах, гора чешуи, обсосанные хвостики и два небритых интеллигента… Я расхохотался и не сумел больше написать ни строчки. Обломали.
(Полета нет. Окончился полет.
Разбег устал. Полет не начинался.)
Разбег не знал. Полет не намечался.
Разбег устал. И больше устает.
Все дальше от полета отстает.
Отстал, остановился и остался.
Еще не знал, что навсегда расстался.
Разбег бежит. И все. Летит полет.
Полет летит. Разглядывает небо.
Полет уверен, что разбегом не был.
Разбег у кромки поля, чуть дыша,
Остановился. Глаз не поднимает
И горько плачет. И не понимает,
Чем это он полету помешал.
1989 г.
И через семь лет:
…А еще сильней лететь
Только очень захотеть
Постараться разогнаться
Оторваться и взлететь
Широко раскинуть руки
Строго вытянуть носки
И над крышами разлуки
Заложить вираж тоски
.................................
Мы одни на целом свете
В этом мире мы одни
Только ветер ветер ветер
И огни огни огни…
1996 г.
…С последним стихотворением произошла досадная история. В гостинице "Центральная" был бар "Савой". На улице ледяной дождь и снег, темень. Я забился в угол, в голове полыхнуло. Сижу, записываю. Захлебываюсь словами, закомпоновать не успеваю - просто записать, дальше разберусь…
Вдруг шумно заваливает Олег Пасуманский с воднолыжником Бурматовым. Не трезвые. А бар помпезный был. Сидят какие-то фифы с претензией, пьют шампанское. Свечи горят. А эти красавцы плюхнулись за соседний столик, расстелили вчерашнюю газету, спросили пива, потом откуда-то вытащили две плоских воблы. Бурнаш (Бурматов) задрал свитер, на пузе у него обнаружился солдатский ремень, и он начал эту воблу об пряжку со звездой обстукивать. Обстучал, деловито передал Олегу. Олег поправил очки и начал эту воблу сосредоточенно чистить на газетку. Бурнаш в это время обстукивал вторую воблу. Дамы забеспокоились.
А я это все вижу краем глаза. Вчерашняя газета вся в масляных пятнах, гора чешуи, обсосанные хвостики и два небритых интеллигента… Я расхохотался и не сумел больше написать ни строчки. Обломали.
