(no subject)
Mar. 23rd, 2006 12:54 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
roizmanПриехали к Коровкину. Он нас встретил на улице. В черных очках. Поднялись в мастерскую, она же спальня. Не увидели ничего, и подумали грешным делом, что художник Коровкин уже все. По рабочему столу было видно, что жизнь все-таки продолжается.
–Альберт Николаевич, покажите хоть что-нибудь
–Даже не знаю, что и показать-то
Первой показал большую незаконченную картинку. Стало ясно, что есть что-то еще. Показал еще, тоже незаконченная. А я все боялся спросить про «Екатерину». Потом спросил. Оказалось, что она висит на стене, прикрытая какой-то тканью.
Последний раз я видел эту работу четыре года назад, тогда она была безнадежно испорчена. За это время с мастером произошло какое-то просветление, он убрал гнилое болото, убрал Ленина, чертей, но понаворотил много всего остального. А я уже испугался, что я эту картинку в следующий раз вообще не увижу. Говорю:
- Альберт Николаевич, ну уступите нам ее для музея.
- Об этом и говорить не стоит, ее надо сначала закончить, что зрители скажут.
- Отдайте как есть.
- Ну конечно, зрители скажут, что художник умер, не успев закончить. Для того, чтобы отдать ее вам мне нужны какие-то очень веские основания.
Тут включился Максим, достаточно ненавязчиво, Альберт Николаевич, отдайте так, пусть останется какая-то загадка.
- И то правда, - легко согласился Альберт Николаевич.
На самом деле, то, что мы забрали у Коровкина картинку - это лучше для картинки, лучше для самого Альберта Николаевича. Потому что для него самое главное не продукт, а процесс. "Я почему на досочках-то пишу, я из большой картины вылезти не могу".
Он нам еще долго расшифровывал эту картинку и попросил обязательно сделать хорошую рамочку, которая бы не заходила на поля.
Я говорю:
- Альберт Николаевич, а есть что-нибудь еще посмотреть?
- Да вот разве что…
Достал большую папку А-3: 12 листов акварели и 7 аппликаций, не имеющих никакого прикладного значения. Причем аппликации на удивление многодельные, тысячи и тысячи мельчайших составляющих. Коровкин он и есть Коровкин. Вещи совершенно детские, яркие и чистые. Как удается Альберту Николаевичу оставаться таким на восьмом десятке, живя на улице Блюхера?
Рассчитались за картинку, договорились обо всем, и на выходе он подарил две изумительные маленькие картинки: глазурь на керамике.
- Сам, - говорит, - обжигал на газовой плите.
Акварели и аппликации были для нас настолько неожиданными, радостное чувство не оставляет до сих пор. Будем делать большой альбом Коровкина. Первый уже весь раздарили.
–Альберт Николаевич, покажите хоть что-нибудь
–Даже не знаю, что и показать-то
Первой показал большую незаконченную картинку. Стало ясно, что есть что-то еще. Показал еще, тоже незаконченная. А я все боялся спросить про «Екатерину». Потом спросил. Оказалось, что она висит на стене, прикрытая какой-то тканью.
Последний раз я видел эту работу четыре года назад, тогда она была безнадежно испорчена. За это время с мастером произошло какое-то просветление, он убрал гнилое болото, убрал Ленина, чертей, но понаворотил много всего остального. А я уже испугался, что я эту картинку в следующий раз вообще не увижу. Говорю:
- Альберт Николаевич, ну уступите нам ее для музея.
- Об этом и говорить не стоит, ее надо сначала закончить, что зрители скажут.
- Отдайте как есть.
- Ну конечно, зрители скажут, что художник умер, не успев закончить. Для того, чтобы отдать ее вам мне нужны какие-то очень веские основания.
Тут включился Максим, достаточно ненавязчиво, Альберт Николаевич, отдайте так, пусть останется какая-то загадка.
- И то правда, - легко согласился Альберт Николаевич.
На самом деле, то, что мы забрали у Коровкина картинку - это лучше для картинки, лучше для самого Альберта Николаевича. Потому что для него самое главное не продукт, а процесс. "Я почему на досочках-то пишу, я из большой картины вылезти не могу".
Он нам еще долго расшифровывал эту картинку и попросил обязательно сделать хорошую рамочку, которая бы не заходила на поля.
Я говорю:
- Альберт Николаевич, а есть что-нибудь еще посмотреть?
- Да вот разве что…
Достал большую папку А-3: 12 листов акварели и 7 аппликаций, не имеющих никакого прикладного значения. Причем аппликации на удивление многодельные, тысячи и тысячи мельчайших составляющих. Коровкин он и есть Коровкин. Вещи совершенно детские, яркие и чистые. Как удается Альберту Николаевичу оставаться таким на восьмом десятке, живя на улице Блюхера?
Рассчитались за картинку, договорились обо всем, и на выходе он подарил две изумительные маленькие картинки: глазурь на керамике.
- Сам, - говорит, - обжигал на газовой плите.
Акварели и аппликации были для нас настолько неожиданными, радостное чувство не оставляет до сих пор. Будем делать большой альбом Коровкина. Первый уже весь раздарили.
